Интервью с бойцом ЧВК Вагнер «Каспер»-2

«Раздался крик: Танк! Всем окопаться». Интервью с бойцом ЧВК Вагнер «Каспер». Часть 3

И мы сидели под этими деревьями, а там кто-то котлован выкопал. Я один раз в этот котлован свалился. Потом раздался какой-то лязг и с дома парень закричал: Приготовиться к бою!

Автор: Расскажи, что было по прибытии за ленту?

Каспер: Нас когда в Луганск привезли, разделили по отрядам и нас – 6 ШО, повезли в П. Там располагался штаб. И вот мы приехали, нас завели в какую-то столовую. Потом пришли, как я их назвал «купцы» и начали набирать. Первым пришел разведчик и начал: Кто отмороженный? Кто хочет то-то, то-то… И у нас несколько ребят туда пошло.

Я, В., Сапсан долго мучались куда идти и пришел парень из первого взвода, и решили идти к нему. Товарищ М. пошёл в артиллерию по специальности. Самое интересное, что, когда меня устраивали, до моей жены довели информацию, что я буду в артиллерии. И все в Москве, кто знал, куда я ушел, считали, что я в Арте. А я в арту не пошел. Хотя мы с М. разговаривали, я ему сказал, что был на военной кафедре, знал гаубицу Д-30. Но всё-таки, когда туда приехали, я пошел в 1 взвод в штурма.

А потом нам притащили все вещи: броники, каски, разгрузки. Я, короче говоря, на себя броник надел. А там он называется, я не знаю, черепашка что ли. Он такой тяжёлый! Я сел на лавку и понимаю, что я не поднимусь с ним просто-напросто, а уж говорить, что я куда-то в нём побегу, вообще и речи не было. И я у ребят спрашиваю, а без броника можно? Они: Можно, но если ты умрешь, то это будет целиком и полностью на твоей совести. Я, ну и ладно, это мои проблемы.

И начал разбираться с разгрузкой, вешать на неё подсумки. Для меня это было похлеще Лего. Я на всё это смотрел…., у меня глаза были, как 2 пятака. Куда там это всё крепить?! Вот за пацанами подсматривал, куда какие подсумки вешают, на какую сторону, как утягивают, как пластмассовые ленты вставляют, чтобы это всё держалось. То есть для меня это был вообще какой-то новый шаг в неизвестность. И в результате я нормально привел разгрузку в порядок.

А потом нам выдали оружие. Сказали набивать магазины… И вот тут я начал понимать, что я приближаюсь к чему-то большому и важному в моей жизни. Реально моя жизнь очень круто поменялась, и я действительно попал туда, куда стремился и что меня там ждёт…., такая неизвестность.

Выдали еще сухпайки, на всех жор напал, народ просто всё сметал. Тут же разогревалось, тут же елось и все ждали, когда нас будут развозить. И потом команда грузимся. Нас погрузили в каплю, привезли в какой-то домик.

Даже не домик, а дом. Притом напротив жилой дом, там люди ходят, все в гражданском, машины ездят, а нас привезли вот в этот дом. Вытащили в сад, мы хотели в дом зайти, а нам сказали: Какой дом, в сад под деревья, чтобы не болтаться. Дроны летают.

И мы сидели под этими деревьями, а там кто-то котлован выкопал. Я один раз в этот котлован свалился. Потом раздался какой-то лязг и с дома парень закричал: Танк! Всем окопаться. Приготовиться к бою! Я такой про себя думаю: Какой бой? Какой окапываться?

Я, честно говоря, про себя подумал, что это для нас, вновь прибывших, устраивают какое-то шоу, то ли чего, чтобы нас побыстрее приучить к этому. Уже часов в 10 пришла капля. Наших часть ребят погрузили, машина уехала.

Капля – легковые машины, чаще всего УАЗ «Патриот». Машины-подскока, для снабжения передовой. Обозначение принято в ЧВК «Вагнер». Источник: Словарь СВО

Стемнело. Такое небо звёздное и такое ощущение, что ты лежишь на траве и, раз, можешь эту звёздочку достать рукой. Запах какой-то пряный и тишина… Все говорят шёпотом тихо-тихо.

И тут опять капля приехала. У меня на рюкзаке сломался пластиковый держатель. Мне пришлось его на лямке завязать. Вот нервотрёпка началась. Погрузились. Еле-еле влезли в эту каплю, поехали. Кто-то там начал стучать по машине, что в небе птичка летает. Машина остановилась, все затихли, смотрят, где она.

Проезжали мимо дома высотки. Я в окне увидел, что в окне дома мелькнул красный фонарик. Парню рядом сказал, тот передал в машину. Машина быстро вильнула, куда-то во двор каких-то домов заехала.

Для меня, сугубо гражданского человека, вся вот эта вещь на тот момент походила на треш. Была похожа на игру, и у меня сложилось ощущение, что это делается специально. Нас к этому готовят.

Автор: Так это розыгрыш был или нет?

Каспер: Лязг танка был, танк был, но наш. Дрон, да, действительно летал. По красному фонарику дали команду потом, туда выдвинулась группа проверять есть или нет. Потом ребята сказали, что и местные могут работать, ДРГшники. Поэтому они реагировали на это нормально. Так что это была уже боевая обстановка.

А потом нас из машины опять выгрузили, и мы зашли в какой-то подвал. Нам сказали размещаться в этом подвале, дождаться командира. Пришёл командир, мы построились. Тут В. забрали в арту и командир толкнул такую речь.

Он нас приветствует, но он нас предупреждает. У него во взводе есть ребята с мест заключения. И они мне как воины очень нравятся. Они рассудительные, дисциплинированные, стойкие. Если бы у меня была возможность, то я бы набирал только их. Но такой возможности у меня нет, поэтому мой вам совет – научитесь с ними жить и воевать потому, что это очень важно для вас самих.

И он ушел. Нам сказали располагаться, расстилать спальники и ложиться спать. И только расстелились, прибегает какой-то парень и кричит: Каспер? Я! Подматывайся и идём со мной.

Я тащу этот рюкзак, который всё время отрывается, перелезаем через какие-то балки, какие-то блоки. Пару раз упал, зацепившись за рельсы. Он притащил меня в какой-то домик. Там окна занавешены, он включил налобный фонарик. Я увидел рацию. И он говорит: Ты будешь на рации. Я отвечаю: Я не умею на рации. Нет, ты будешь! Почему я на рации? Почему я на связи? Я не шёл на неё. А он мне говорит: У тебя высшее образование. Да у меня совсем другое образование. Ничего, раз высшее есть, значит, ты с этим справишься. Вот сейчас садишься…

И он начал мне объяснять, что мне делать, как выходить на связь с ребятами, проверять, чтобы всё было нормально. Они должны докладывать, какая там «погода». То есть для меня в этот день столько впечатлений на голову свалилось! И тут я понимаю, что мне кучу времени не спать, а я человек ответственный. И вот начинаешь ребят вызывать, спрашивать, как погода. Начал фиксировать от них информацию. А этот парень А. завалился спать и уже где-то в 4 утра, когда я понял, что косею, подскочил, причем быстро, посмотрел, пару вопросов задал и говорит: Давай, иди отдыхай.

Я лёг спать. Но это был не сон, это было какое-то забытье. Я слышал всё, слышал, как он говорит, как кто-то что-то ползает, грохот, стрельба какая-то была. Кто-то заходил в комнату, А. с ними говорил. Но при этом было ощущение сна. А потом я как-то, раз, отключился. И проснулся от того, что понимаю, что со мной кто-то лежит, причём лежит мужик.

И у меня было первое желание, как врезать, а потом до меня допёрло, что это видимо А. тоже лёг. И я про себя: Сань, ну, видимо, да, это война и в такой обстановке, когда рядом с тобой мужское тело, тут ничего не поделать, к этому надо привыкнуть.

Автор: Что было дальше? Долго ты был на рации?

Каспер: Потом утром проснулся, привёл себя в порядок. Мне единственно сказали, пойдешь в туалет, не выходи из тени, если хочешь присесть по своим делам, то так, чтобы тебя не было видно. Кроме меня и А., там было еще трое ребят, это охранники штаба. Два таких мужика конкретно в возрасте и молодой пацан, может лет 30.

Потом прибежал А., сказал, что мы передислоцируемся на новое место. Сейчас все вещи надо вот тут собрать, все кабели свернуть и перетащить. Как раз туда, откуда я пришел накануне. Я когда первый раз пришёл, я был в шоке, как я себе там ничего не сломал. Там была куча рельс, шпал и тепловых магистралей.

А тут я понял, что, когда темно, нет фонарей, никакой подсветки, я вообще ни хрена не вижу. Такое ощущение. Что мне на голову одели мешок или черный целлофановый пакет. То есть я в буквальном смысле не вижу. Потом, когда вернулся домой, пошёл к окулисту, та меня проверила и сказала: Сударь, а у Вас куриная слепота. То есть? Когда темно, Вы не видите.

Вот такой чувак пошел на войну.

Ну, ладно, мы потом всё перетащили. Приехала капля, мы в неё забрались. Нас привезли на территорию углегорской ТЭЦ, на склады. Притом склады такие, что там лежит производственная одежда, халаты, обувь, какие-то диски. Там такой список товаров, офигеть. И у нас была задача – поставить антенну. Ни инструментов, ни того, из чего делать.

И вот мы там искали трубу. Как её закрепить на крыше. Это была ещё та эпопея. Потом начали заходить ребята. Стали размещаться на этих складах, на этих стеллажах. Мне сказали, что я все, буду сидеть на рации с А. Условно А. до 12 часов ночи, а я с 12 до 6. И вот такое было несколько дней.

Наши в это время штурмовали Светлогорье. Командир постоянно уезжал, приезжал. По рации я услышал, как идёт бой. И для меня это было настолько тяжело. Это ассоциировалось с фильмом «В бой идут одни старики», когда летчики поднялись, полетели, там идёт бой. И там комполка слышит: «этот подбит, у меня закончились патроны». Он слушает это… Я не скажу, что это симфония боя, это какофония боя.

И ты тоже сидишь и слушаешь этот бой, что там происходит. Это был какой-то тихий ужас. Причем, когда стали докладывать о потерях, ты записываешь позывные этих ребят. Ты записываешь людей, которые погибли, они недалеко от тебя, в паре километров. Там война идёт. А ты здесь вот сидишь.

И один раз ночью прям, да, я заплакал. Мне это было так тяжело. Я заплакал от бессилия, что я вот здесь вот в тиши, а парни там воюют.

И потом, когда ребята вернулись, их стали размещать. И вот тогда я первый раз увидел, когда командир собрал командиров отделения, мне там вот здорово запомнился командир М. Такой невысокий, но широкоплечий, мощный, глаза такие какие-то добрые, умные и печальные. И он всегда спокоен.

В результате с ними покупались на Углегорской ТЭЦ, а потом в штаб прибежали и сказали: Там М. идёт в тир со своими заниматься. Кто-нибудь хочет? Я хочу! Пошли. И я с ними начал ходить в тир, стрелять, работать двойками-тройками.

И потом у меня созрел один план. Я решил показать, что я в рации такой…несостоятельный человек. Примерно через день командир меня вытаскивает и говорит: Что мы с тобой будем делать?

Я: То есть?

Командир: У тебя на связи не получается. Ты чего хочешь?

Я: Я хочу в штурма!

Он на меня смотрит: В какие штурма?!

Я: Хочу в отделение к М.

Тут вышел еще один, он был, как начштаба у командира – Л. И они на меня как набросились. Начали говорить, что я старый, я не подготовленный, я не вытяну физически.

Мне командир говорит: Давай ты будешь в охране штаба?

Я: Нет. Я не для этого из Москвы уезжал.

И вот они меня опять прессовали-прессовали, и я тут им выдал: Знаете, Вы кого мне напоминаете? Напоминаете хоккейных тренеров, которые шестилетнему ребенку ставят клеймо, что у него ничего не получится потому, что он толстый и невысокий.

Они на меня смотрят, у них глаза круглые. И командир такой: Ну, ты даёшь «Каспер». Я поговорю с М.

А с М. мы сходили ещё раз покупались. Я к нему подошёл и говорю: М. вот такая ситуация. Я вот такой и такой, мне столько-то лет, я не умею ни стрелять, ничего. Но на рации я не готов сидеть. Можете к себе забрать? Он такой обалдел.

Он созывает ребят. А я не знал, кто они, что они. У ребят татухи, там практически все татуированные и говорит: Каспер хочет к нам.

И там один парень М., весь татуированный, с куполами: А чего? Давай, старый – он правильный. Давай возьмём, нам все равно одного не хватает.

И в результате, после разговора с командиром, через час приходит командир отделения М. и говорит: Подматывайся и идём к нам.

Ну, вот так я оказался в штурмах.

Изображение сгенерировано ИИ

Автор: Как тебе новый коллектив? Твои первые задачи?

Каспер: Ребята отличные. Там просто получилось как. После того, как брали Углегорскую ТЭЦ, потом Светлогорье, у них выбыл командир отделения, еще один пацан погиб. И им предали меня вольного и еще одного паренька вольного. Позывной В. что ли, да.

А с этими…? Они мне сами сказали: Каспер, у нас суммарный срок 200 лет на 13 человек. Оказалось, что эти ребята, к кому я попал, с Питерских ИК. Но, скажем так, на человека с зоны, тянуло человека 2. Все остальные парни говорили, как выпускники филологического. Ты с ними беседуешь, они начитанные, грамотные, умные, говорят хорошо, всё объясняют. Я за ними наблюдал.

А ещё что произошло… Я короче говоря, когда к ним попал, начал вести дневник. Нашел старую общую тетрадь. Ну, не старую, а чистую тетрадь и начал в неё писать. И парни такие ко мне: Каспер, ты что делаешь? Я дневник веду. И командир отделения М.: А зачем?

Я: Понимаете, ребята, война она рано или поздно закончится. И об этой войне будут писать книги, будут снимать фильмы. Но будут снимать обо всех, о танкистах, о лётчиках, о десантниках, о морпехах, об ополченцах, а вот про вас вряд ли. Ну, потому что контингент своеобразный. И я буду вести дневник и постараюсь написать книгу – это первое. А второе, у моего сына есть друг продюсер. Может быть по этому дневнику и книге, сделаем сценарий и снимут фильм.

И я, когда дневник начал вести, написал там на первой странице: Никита, если этот дневник попал к тебе в руки, значит меня уже нет. Но у меня к тебе просьба. Покажи его своему другу Андрею и постарайтесь снять фильм.

Я хочу честно сказать, если я был готов вот на эти вещи, это говорит о том, что парни в этом отделении действительно классные. А один из них К., он в прошлом боевой пловец Балтийского флота. Мы с ним стояли на фишке, и он начал меня расспрашивать более подробно, для чего я это делаю. Я ему когда рассказал, и он мне говорит: Я сделаю всё, чтобы ты выжил и вернулся домой.

И еще о коллективе. Нам дали инженера, с Татарстана, но сам русский. Вот это вот оказался такой ЦЕНЗУРА. Мне стало стыдно о том, что человек с воли, а может оказаться... Ну, таким….гадом, что ли.

А там был такой случай. Я лежу, ко мне подходит М.: Каспер, у тебя кофе есть? Есть. А сахар? И сахар.

И он мне говорит: Что-то я кофейку захотел. Можешь сварить? Я поднимаюсь: М., у меня и кофе есть и сахар есть. И если ты сваришь, пригласишь меня, я буду тебе очень благодарен. Он посмотрел на меня: Что-то я кофе расхотел.

А потом, он как-то раз заваривал чифир и спрашивает у меня: Каспер, а почему ты никогда не подходишь чифир пить. Я: Не зовёте, не приглашаете. Поэтому и не подхожу.

Он говорит: Ты понимаешь, что, когда чифир делают, может подойти любой, даже незнакомый человек с улицы, и ему всегда дадут кружку. Я говорю: М., я человек другого воспитания, я так не могу.

И ты представляешь, я оказался единственным человеком, которого на чифир приглашали. Причём приглашали ребята из других отделений. Каспер, будешь чифир с нами? И там в зависимости занят не занят, да буду, ребят, спасибо. Ну, такое вот нормальное человеческое взаимоотношение было.

А первое задание было такое, это была Кодема.

Источник

«Ты в окопы хочешь? Да. Хочу к своим пацанам». Интервью с бойцом ЧВК Вагнер «Каспер». Часть 4

Изображение сгенерировано ИИ.

В этой лесопосадке были бои. Она была перемолота просто в хлам, сваленные деревья. Там, в принципе, и деревьев не было, на высоте 1 метра или 1,20 они срезаны осколками, пулемётными очередями. Воронки, окопы, траншеи....

Автор: В чём заключалась операция по штурму Кодемы и твоя роль в ней?

Каспер: По Кодеме что сказать? Это населённый пункт, который после Светлогорья надо было брать. Через него шла дорога на Бахмут. Там они все шли: Кодема, Николаевка, Отрадовка. Я, когда на рации сидел, изучал гаджет с картами и всю местность, что нам придётся пройти, смотрел укрепы, которые там были по карте. То есть знакомился с обстановкой.

И потом, когда перевели дух после штурма Светлогорья, наше отделение туда вывели. Причем, для меня это был первый выход. Я прям себе ставлю памятник, хвалю себя, что, когда на Углегорской ТЭЦ был, то каждый день занимался собой. На себя надевал разгрузку, набивал её магазинами и постоянно с этим ходил.

Когда командир отправлял группы на осмотр ТЭЦ, то я вообще одевался по полной программе. У меня даже ребята спрашивали: А зачем ты это делаешь? И я объяснял, что, парни, если я это делать не буду, то просто-напросто на выходе вас подведу. И вам придётся там со мной что-то делать. Я очень не хотел отстать от группы и прочее. Поэтому, везде, где ходил, я был гружёный, как верблюд.

Но, когда мы выдвинулись на Кодему и пошли по лесопосадке, а в этой лесопосадке были бои. Она была перемолота просто в хлам, сваленные деревья. Там в принципе и деревьев и не было, на высоте 1 метра или 1,20 они срезаны осколками, пулемётными очередями. Воронки, окопы, траншеи, то есть ты не просто по тропинке идешь, а у тебя какой-то стипль-чес (вид конного спорта с преодолением препятствий прим. автора).

Перебираешься по этой пересеченке, причем ты гружёный, тащишь свой вес, каску, разгрузку с кучей магазинов и пачками патронов, около 15 гранат, на тебе висит граник, плюс выстрелы к нему, трубы (одноразовый гранатомёт прим. Автора). Вес такой очень и очень солидный.

И при этом, слава Богу, у меня мозгов хватило, не стал брать сухпай. Взял просто несколько пакетиков сахара, чай, кофе, шоколадки, повидло и пару упаковок крекеров. Во фляжку налил воды. Всё. Никаких консервов, ничего.

Мы шли, а там подбитые танки, лежат ЦЕНЗУРА. И ещё, что меня поразило, там лежало столько амуниции. Люди шли, видимо уставали, и они бросали плиты от броника, бросали магазины от Калаша, цинки от пулемётов, гранаты, каски, спальники, поджо***ки, воду, сухпаи. То есть народ шёл и избавлялся от лишнего груза.

Мы вот так вот шли-шли, уже попали в ночь, поступила команда окапываться. И вот это была наша первая позиция, к Кодеме, скажем так, мы за первый заход не вышли. И вот мы окапывались в этом лесочке, это было первое рытье окопов в боевой обстановке. Это была первая фишка в полевых условиях.

Периодически где-то стрельба начиналась, в сторону Бахмута ракеты летели, что-то где-то горело, движение транспорта. Я вообще не ожидал, было такое оживленное все. Было очень-очень удивительно. Но самое главное, я при этом очень хорошо и крепко спал.

А еще у нас получилось так, что командира с нами не было. Его на Углегорской то ли оса укусила, то ли что, у него раздуло ногу и, короче говоря, его заменил его зам, вот этот паренек боевой пловец – С. И вот он меня рядом с собой, то есть мы вырыли окопы рядом, и он на фишку брал меня с собой. В принципе, он меня контролировал.

Автор: В предыдущей части интервью ты упоминал случай, в котором боец из твоего отделения – бывший заключенный, попросил тебя сделать ему кофе. Подписчики в комментариях просят подробнее рассказать этот момент, так как не поняли, что имелось ввиду. Можешь объяснить?

Каспер: По поводу кофе – это просто ситуация какая: Мы лежим, мы отдыхаем, мы не в окопах. Парень подходит, просит у меня кофе. Вопросов нет. Я ему дам и кофе, и сахар, мне не жалко. Но когда человек еще просит, чтобы я ему сварил, я понял, что в принципе, это идёт такая проверка, как я себя поведу.

При всей своей интеллигентности, я человек не плюшевый, как говорят хоккеисты. Я из семьи офицеров, жил на военной базе, рос в конце 80х, 90е года. У меня был Рижский рынок и Сокол и прочая разная фигня, которая, скажем так, закалила мой характер и научила, как относиться к таким предложениям. И я так понял, что парни – тоже это дело отсматривали, как я себя поведу.

Ну, а потом, мы с М. у нас было всё нормально, я ему и помощь оказывал, а когда уже в июне оказались на Молях, так он просто: Сань, давай к нам, нам такие, как ты, нужны. Он пошёл в комендачи (комендантская рота, занималась охраной объектов компании, патрулированием и противодиверсионной работой прим. автора) и звал меня.

А еще я хочу такую вещь сказать…вот эти вот ребята, у них вот этот весь «налёт», он пропадает очень быстро. Потому, что время идёт, они живут, воюют вот с такими ребятами, как я, с вольными. И вот эта вся тематика и прочее, она начинает стираться. И вот если, допустим, первые дни слышал их сленг, то буквально через 3-4 дня собирались, беседовали, то М. говорил не как, парень из ИК, а он говорил, как воин, как боец. Слова, выражения, обороты, всё было совсем-совсем другое. Практически отсутствовал мат.

Если мат употреблялся, то только в какой-то действительно ярости или пацаны прикалывались, подшучивали. Но это очень своеобразно, в эту тему лучше не залезать, она такая тонкая, там грань переступать нельзя. Там несколько дней и перед тобой совсем другой человек.

Автор: Ещё в предыдущей части ты упомянул, что специально сделал так, чтобы тебя из связистов перевели в штурма. Некоторые подписчики указали в комментариях, что нельзя ошибаться, например, во время боя при передаче данных. Можешь пояснить подробнее про это?

Каспер: Про рацию. Рация эта взводная. Там не то, что я тупил во время боя, нет, просто всегда есть возможность, когда ты в обычных условиях, показать какое-то своё непонимание, непроходимость, тупость или ещё что-то. Нет, когда там боевая обстановка, когда ребята на фишке, когда парни штурмуют, ты как этот… зоркий орёл.

Ты отслеживаешь, контролируешь, работаешь быстро потому, что ты прекрасно понимаешь, что от того, с какой скоростью ты получаешь информацию, её обрабатываешь и передаешь, зависит очень и очень многое.

Лично у меня к связистам просто бешеный пиетет. Эти люди вообще заслуживают отдельных слов благодарности. Но, я просто-напросто понимал, что это не моё. Действительно я хотел туда на передок в штурма. И у меня потом были моменты, когда мне предлагали инструктором, и я отказывался. У меня спрашивали: Чего ты хочешь? Отвечал: Я хочу к ребятам. Ты в окопы хочешь? Я: Да, хочу в окоп. Хочу к своим пацанам.

Автор: Вернёмся к Кодеме. Ты стал гранатомётчиком? Как прошла первая ночь? Что было дальше?

Каспер: Да, я стал гранатомётчиком. Ну, как стал... Гранатомётчиком стал парень В. Он вообще был из внутренних войск Украины, в 13-14 году он как раз стоял с Беркутом на Майдане, вернулся в Крым. И вот в 2022 году он пошёл в ЧВК Вагнер. Он парень служивший и его сделали гранатомётчиком, а меня его помощником. Граник с выстрелами я таскал и командир такой: Ну, отлично. У нас теперь два гранатомётчика. В. потом стали использовать для стрельбы из труб. У него очень хорошо получалось пулять. А я из помощника превратился в гранатомётчика и меня уже использовали по этой профессии.

Та ночь, да, она прошла достаточно спокойно, мы все отстояли свои фишки, собрались и пошли дальше. Нам там надо было перебегать поле, которое было под обстрелом хохлов. Бежать через него, конечно, было очень тяжко, а особенно с таким грузом. Мы его прошли и буквально метров через 300 нам сказали окапываться. Окопались, всё нормально, стали обустраиваться. Приказ – двигайтесь дальше.

Мы пришли к какому-то перекрёстку. Там нас разделили на две группы. Одни ребята остались у этого перекрёстка, а мы по лощине пошли в левую сторону вдоль Кодемы. Вот тогда я первый раз столкнулся с терновником. Лощина была вся заросшая терновником, и он был такой густой, что ни ножи, ни топоры, просто ничего не помогало. Пролезть через него было нереально. Там эти колючки, ветки, они от земли на высоту до 5 метров. Всё это густо настолько, что мы раз дёрнулись, второй раз дёрнулись, С. понял, что нам не пройти.

Запрашивали командование, просили, чтобы нам разрешили выбраться из этой лощины, пройти по её краю и потом нырнуть опять в лощину, чтобы не заморачиваться с этим терновником. Его нужно было обходить. Нам дали добро. Мы поверху, на полусогнутых, в тени этих веток ползли, чтобы нас не было заметно птичкам. Спустились обратно в лощину. Там уже были обычные кусты, и мы добрались до точки своего назначения.

Что самое интересное, через пару дней, когда нам сказали выдвинуться и встретить группу, которая принесла нам сухпай и воду. Мы подошли к этому терновнику, и мы были в шоке. Там по периметру кусты остались, а середина была вытоптана, выкорчевана и выломана. То есть эти группы, которые таскали нам БК и воду, они там просто бульвар сделали. Как парням это удалось, я вообще не представляю, это тайна, покрытая мраком.

Автор: Твой первый бой?

Каспер: В принципе, у нас, когда на задачи выходили, перед этим было построение. Командир говорил, что нужно делать и спрашивал: Кто готов? Я всегда выходил. А он мне всегда отвечал: Мы уходим, сейчас М. на фишке, он уходит, а ты встаёшь на фишку. И вот так вот. Потом, как-то раз прошла информация, что там есть движение. И мы должны были выйти навстречу и проверить, кто там и что там.

И командир отделения М. тогда мне первый раз сказал: Собирайся. Я собрался, он меня поставил в арьергарде, мы растянулись цепочкой и пошли. Вышли, когда по лощине прошли, там был такой крутой подъем на дорогу и на ней бетонные блоки. Мне и ещё одному парню командир сказал: А вы нас прикрывайте с тыла. Держите одну сторону и другую. Я ему говорю: Командир, ну, я с граником, дай я поднимусь вместе с вами. Он мне такой: Нет, ты находишься здесь. Твоя задача одна, чтобы ни один Айдаровец* (организация запрещена в РФ) здесь не прошёл. Единственное, он у меня забрал трубу.

Вот они туда поднялись, там было какое-то движение. Парни шарахнули из трубы. Мы с напарником нервничаем, сидим в этих кустах. Глазеем по сторонам, чтобы к нам не зашли в тыл, а наши мозги и чувства все наверху с ребятами. Через некоторое время ребята спустились и командир: Возвращаемся обратно.

Я у него спрашиваю: Что там было? Он: Да, так, ничего особенного. Те хотели дёрнуться, их быстро шуганули. Мы с одной стороны, группа С. с другой стороны, и те откатились обратно к себе в дома. Ну, я не знаю, это первый бой или не первый.

Потом, через некоторое время, группа С. должна была пойти на зачистку домов. Наша задача была выдвинуться по склону и их прикрыть. Мы вышли. Ребята пошли в дома. Хохлы там активизировались и нам дали команду стрелять. Честно говорю, я там толком не видел куда, что. Я смотрел направление, куда стреляют ребята и открыл вместе с ними огонь. Израсходовал, наверно, рожка 4.

Такое всё там скоротечное было, ну, наверное, минут 10 всё вот это шло. И потом, раз, команда отбой. Группа С. вернулась, и мы вернулись.

Командир ко мне подходит: Ну что? Ты как?

Я: Нормально.

Командир: А как ощущение, когда стреляешь по ЦЕНЗУРА?

Я смотрю на него: Знаешь, командир, человек, который ЦЕНЗУРА противнику, он на курок нажимает легко.

Командир такой посмотрел на меня: Ну, да, наверное, так и есть. Глупость я спросил.

Источник

Боец Константин Головин о штурмовиках, пленных украинцах и работе на передовой